Гвалиор неразборчиво пробормотал что-то о красивых девушках, которые именно этого и заслуживают.

– И ты знаешь, что оказалось на самом деле? – вновь зазвучал в темноте голос Тиргея. – В старину Аррантиада состояла из множества городов-государств, воевавших друг с другом. Сильные постепенно завоевали слабых, и в конце концов державу возглавил единый Царь-Солнце… Так вот, пока это происходило, совершались жестокости, перед которыми меркнут даже зверства вашей Последней войны. Там, в пещерах, стойко оборонялось войско и всё население маленького города Феда, чьи развалины ещё можно видеть неподалёку. Захватчики два месяца не могли их выбить оттуда. Тогда они завалили все входы, какие нашли, и большими мехами стали нагнетать дым. Я обнаружил под землёй огромные груды костей… Люди лежали вповалку – мужчины в доспехах, женщины, которых они не смогли защитить… дети, ещё сжимавшие в руках игрушки… Когда я их обнаружил, я поспешил в библиотеку и прочёл в старинных хрониках то, что сейчас рассказываю тебе. Да, друг мой… Я немало времени провёл под землёй, движимый сперва любопытством учёного, а теперь – палкой надсмотрщика… Но, во имя бороды Вседержителя, завившейся кольцами после поцелуя Прекраснейшей! В своих странствиях ни на земле, ни под землёй я не встречал существ более страшных, чем мы, люди…

«Вот это правда святая». Серый Пёс пошевелился, одолел дурнотную слабость и поднялся на ноги.

– Ты, – сказал он Гвалиору, – я знаю, ещё хранишь свой кнут. Ударь меня им.

– Что?.. – опешил нардарец. – Тебя? Зачем?..

– Просто ударь.

– Нет, я не могу! Ты – мой друг, и ты теперь свободный человек… Ну, то есть будешь свободным, когда мы выберемся отсюда…

Пёс усмехнулся:

– Такого, кто меня называет рабом, я и просить бы не стал.

– Ты что!.. – забеспокоился аррант. – Разбередишь себе всё!..

Пёс только покосился на него и ничего не сказал.

Гвалиор пожал плечами, неохотно встал, размотал плотно увязанный кнут и замахнулся. Он хотел достать Пса несильно и не больно, просто по сапогам. Ничего не получилось. Едва его рука и плечо пошли назад, чтобы дать длинному ремню должный разгон, – венн то ли шагнул, то ли прыгнул вперёд, и его пальцы коснулись горла надсмотрщика. Гвалиор близко заглянул в его глаза, вздрогнул и понял, что увидел в них чью-то смерть. А Серый Пёс отошёл на прежнее расстояние и потребовал:

– Ударь ещё.

На сей раз Гвалиор сосредоточился, поняв, что от него требуется, и кнут свистнул со всей стремительностью, на какую опытный надсмотрщик был способен. Конец ремня громко щёлкнул, взвиваясь над полом… но этот удар, как и первый, пропал вхолостую: Пёс снова успел сделать движение ещё во время замаха. Его пальцы несильно ткнулись в шею нардарца. Тиргей с большим неодобрением следил за происходившим. Потом отвернулся и гулко закашлял в кулак. Гвалиор тщательно свернул своё оружие и сказал:

– Мне говорили, я ловок с кнутом. Не знаю, право же, что у тебя на уме, но тебе, наверное, следует знать… Волк бьёт быстрее меня. Гораздо быстрее…

Венн хмуро посмотрел на надсмотрщика. Потом на арранта. Плечо и рёбра сводила беспощадная боль. Гвалиор сел на подостланную куртку и сказал арранту, продолжая прерванный разговор:

– Если окажется, что Тарким уже уехал, придётся-таки тебе поработать здесь вольнонаёмным. Новый караван придёт только будущим летом!

– Как это уедет? – забеспокоился Тиргей. – Тарким?.. Я же видел его, он очень беспокоился о твоей судьбе! И Харгелл… он ведь дядя тебе… Даже кинжал мне дал…

– Дядя-то дядя, – пожал плечами Гвалиор. – А перевалы как заметёт – тут и плакали все барыши и его, и Таркима. То есть я не знаю, конечно… Но на то, что они меня дожидаются, я бы свой заработок не поставил. И ты, если вдруг что, сильно-то не печалься. Вольным тут, сам знаешь, неплохо живётся. За зиму ещё и денег накопишь, пригодятся небось…

Тиргей тихо ответил:

– Я бы лучше всё-таки сразу уехал.

И снова закашлялся, а потом никак не мог успокоить дыхание. Серый Пёс слишком хорошо помнил людей, у которых начинались приступы такого вот обессиливающего, неудержимого кашля. Он слышал, будто человека ещё можно спасти, если перехватить болезнь в самом начале. И нужно-то для этого немногое. Воздух, не осквернённый затхлой сыростью подземелий. Солнце. Добрая пища…

То есть – свобода.

Он тяжело поднялся.

– Хватит здесь сидеть. Идти надо.

Гвалиор поставил на ноги Тиргея и почти весело спросил венна:

– А ты, Пёс? Тоже сразу уедешь?

Венн молча кивнул, но потом сообразил, что другие не так хорошо видели в темноте, и отозвался:

– Да.

– Врага своего пойдёшь убивать?..

«Да. Только сперва я наведаюсь в Саккарем и узнаю, что сталось с семьёй горшечника Кернгорма по прозвищу Должник. И в халисунскую столицу Гарната-кат, где, может быть, ещё живёт мать Каттая…»

Но это была очень длинная речь, и Серый Пёс ответил коротко:

– Да.

В узкую гладкую дыру, неизвестно какой силой проточенную сквозь толщу чёрного радужника, Гвалиор пошёл первым. Двое рабов всё-таки не слишком доверяли Церагату и прочим надсмотрщикам и сочли за лучшее пустить нардарца вперёд. За Гвалиором двинулся Тиргей. Аррант неуверенно подошёл ко входному отверстию и ощупал его руками. Венну это очень не понравилось. Он ничего не сказал, но Тиргей сам обернулся к нему:

– Друг мой, не поможешь ли ты мне поправить светильничек? Что-то он у меня еле горит…

На самом деле налобный фонарик арранта светил ровно и ярко – теперь масла можно было не жалеть, и фитилёк выдвинули до предела.

– Нечего поправлять, – проворчал Серый Пёс. – Масло кончается.

Обвязал Тиргея верёвочной петлёй и остался наверху – страховать. Аррант начал спускаться, и больная нога почти сразу его подвела, отказавшись надёжно упираться в стену колодца. Тиргей всей тяжестью повис на верёвке и с ужасом подумал, как, наверное, нелегко приходится Псу. Он кое-как нащупал опору… чтобы тут же вновь соскользнуть и повиснуть. Венн начал опускать его – медленно, осторожно. Тиргей сделал ещё попытку что-то предпринять, потерпел окончательную неудачу и ощутил, как потекли по щекам злые слёзы отчаяния и бессилия. Только подумать, что совсем недавно он не спускался здесь, а поднимался наверх! И притом САМ!..

«Не-ет, хватит кривить душой. Ты во всём винишь усталость и раздавленную ступню, хотя отлично знаешь, что заболел. Не цепляйся за соломинку! С тобой что-то случилось в Колодце. Что-то очень скверное…»

Пытаясь упереться спиной в стену, он сильно ткнулся затылком и чуть не потерял обруч с фонариком. Поспешно схватился за него… и обжёг руку о маленькое стекло.

«Масло, значит, кончается?.. Нет, во имя ноши Целителя, у меня в самом деле что-то с глазами…»

Липкая, плотная, светящаяся вода мёртвого озера, в которую он с размаху окунулся лицом. И долго потом не мог отделаться от ощущения, будто текучая слизь пропитала его, проникла вовнутрь…

«Но ведь я её всю быстро смыл!..»

Стены колодца, где, как он помнил, должны были играть сине-зелёные радуги, выглядели так, словно он смотрел на них сквозь тонкую плотную ткань.

«Значит, недостаточно быстро…»

Серый Пёс продолжал опускать его на верёвке. В какой-то миг ноги арранта коснулись дна, косо уходившего в сторону, и одновременно он услышал совсем рядом человеческие голоса. Тиргей знал, что звуки в пещерах распространяются великолепно, и на мгновение даже задумался, почему же их не было слышно гораздо раньше – ещё наверху. Новая загадка Колодца, требующая объяснения?.. Или ему уже и слух стал изменять?..

Он отвязал верёвку и ногами вперёд скользнул по гладкому, словно отполированному, наклонному ходу. Этот ход был длиной всего несколько локтей – поистине самых лёгких за время их путешествия. Тиргей вывалился в штрек, увидел хотя и тусклые, но всё-таки различимые факелы… множество факелов… вполне отчётливые силуэты людей… Некоторые показались ему даже знакомыми…